26.09.2021      767      0
 

Анастасия Павлова. Художник


В мастерскую старого сельского художника-самоучки шёл девятилетний Саша. Он твёрдо решил посвятить себя живописи, а Семён Макарыч был единственным в селе, кто мог научить изобразительной грамоте.

Саша открыл скрипучую дверь и увидел учителя. Тот сидел за крохотным столиком и пил чай.

А, Сашка! Вот и ты. А я уж тебя жду. Ну заходи.

Здравствуйте, Семён Макарыч.

Новоиспечённый ученик скинул рюкзак и начал выкладывать краски и кисти.

А я для тебя уж и задание придумал, — сказал старик, допивая чай. — Обучу тебя, станешь великим художником…

Семён Макарыч, а задание-то какое? — не утерпел Саша, готовый приступить к уроку.

А вот видишь натюрморт? — учитель указал на деревянный куб, на котором стоял горшок. — Вот то, что видишь, то и рисуй… Оно с натуры, конечно, сложней, — вздохнул он и с пафосом продолжил: — Но натура мастера воспитывает. Вот и Чистяков говорил: «Творчество художника состоит в умении погрузиться в действительность и извлечь из неё глубочайшую правду».

Анастасия Павлова. Художник

Семёну Макаровичу, видимо, очень нравились такие фразы, и он даже немного замечтался, глядя в потолок.

Семён Макарыч… — оборвал его мечтания ученик.

Эх. Потом будешь меня благодарить, — и старик страстно заходил по комнате. — Ты, главное, работай. Я научу тебя всему, что сам умею. Других-то учили, а я сам всё на собственной шкуре испытал. Ночи не спал, горы сворачивал!

Раскатистый от вдохновения голос достиг высоты и умолк. Саша ещё раз собрался задать вопрос, но опять не успел.

Оно ведь самому сложней. Но в результате так даже лучше выходит.

Семён Макарыч, а с чего начинать-то?

Начинать… Начинай с чего-нибудь, потом чем-нибудь закончишь. Начинай с начала.

А где ж оно, начало?

В нашем деле главное — почувствовать, — и он величественно поднял руки. — Вот ты почувствуй этот натюрморт. Чувствуешь?

Нет.

Эх… Ну ничего, — протянул, успокаивая и себя, и ученика, Семён Макарович. — Главное — практика. А практика, как говорил Леонардо, всегда должна быть построена на хорошей теории. Пропорции — главное, мой друг! — добавил учитель и сделал такое серьёзное и умное лицо, на какое только был способен.

А…

А как ценили пропорции древние греки!

Саша снова открыл было рот, но…

Ты запоминай, пригодится, — бросил учитель и вновь принял важный вид. — Я много знаю про искусство, что ни спросишь — всё расскажу. Даже академики удивлялись, хотели грамоту вручить. Но звания у меня нет должного. Но не в знаниях, мой друг, дело, а в званиях! М-м, да… Так о чём я? Ах да! Римляне многое заимствовали у греков.

А го…

В первом веке до нашей эры возникает новый стиль. В композициях больше широты и пространства, — движения учителя стали сильнее и размашистей, речь — уверенней. — А как великолепен акведук в Сеговии!

Скажите, а…

А вот Средневековье больше думало о религии. Сейчас я расскажу тебе о романском стиле…

Я хо…

В основе романских соборов находится базилика. Готи…

Извините, а как горшок рисовать?

Тут Семён Макарович вспомнил про ученика и прищурился, глядя на натюрморт.

Вот видишь, там что-то круглится?

Да ну! Где? У меня не круглится.

Ты рисуй. Оно придёт. Готический стиль известен своими утончёнными соборами, ну хотя бы собор Нотр-Дам-де-Пари. Так… — он в размышлении почесал бороду. — Потом у нас Возрождение. Отцами Возрождения считаются живописец Брунеллеска, скульптор Мазаччо и архитектор Донателло…

Саша, конечно, не знал, что Донателло на самом деле был скульптором, Брунеллески — архитектором, а Мозаччо писал картины, но он и внимания не обратил на эти имена — начинающего художника сейчас интересовало только одно: как нарисовать горшок. И, не имея нужных знаний, он провёл прямую горизонтальную полоску вверху, другую такую же внизу, соединил их двумя волнистыми линиями, повторяющими очертания горшка, и приступил к цвету.

Семён Макарович, посмотрите. У меня не получается.

А-а! «Малого достигает художник не сомневающийся!» Так говорил Леонардо. Тебе сомневаться полезно. Посмотри на горшок. Цвет такой… ух! Просто рвёт! Рвёт?

А меня не рвёт.

Ну так это пока. Ничего. Оно сначала тяжело, а потом легче будет. А сейчас, я думаю, следует поговорить о голландцах. Например, Хода Класс Вильям рисовал завтраки. Питер де Кок… нет, Кук… забыл… Коф! Нет, постой, сейчас вспомню… Хок… А! Вспомнил! — он ударил себя по лбу, улыбка застыла на губах и постепенно начала исчезать, глаза глупо забегали по комнате, будто стараясь разыскать, не написана ли где фамилия. — В общем, изображал дворики. В двадцатом веке в… хм… ые годы, — художник кашлянул ровно на том месте, где говорил про годы, и Саша не разобрал, — в Париже возникает импрессионизм. Писарро говорил: «Счастлив тот, кто может разглядеть красоту в обычных вещах!» Вот и тебе, мой мальчик, нужно в этом горшке разглядеть прекрасное! Вот ты учись у меня, и будешь любые вещи рисовать так же хорошо, как и я.

Саша отложил кисть.

Ну вот видишь, славно поработал. Устал? Так это ясное дело. Живопись так просто не даётся. Ну так ты не отчаивайся. Оно придёт. Чайку, небось, хочешь? Это можно. Я тебе про сюрреализм расскажу. Учись. Будешь отрадой для родителей. А потом, может, на весь мир прославишься. Ты уж тогда не забывай меня.

Саша любезно отказался от чая. Когда мальчик вышел из мастерской, быть художником ему уже не хотелось.


Ваш комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Для отправки комментария, поставьте отметку, что разрешаете сбор и обработку ваших персональных данных . Политика конфиденциальности